Принятие манифеста о вольности дворянской. Манифест «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству

Он важен, красит волоса. Он чином от ума избален.
А.С. Пушкин

Период XVIII столетия, начиная с наследников Петра I, характеризуется серьезными изменениями в социальной структуре России. Главным образом это касается расширения прав и привилегий дворянского сословия. Особое место в этом процессе занимает реформа Петра III от 18 февраля 1762 года. Манифест о вольности дворянства 1762 года освобождал дворян от обязательной военной и государственной службы. Статья посвящена истории составления Манифеста, описанию его основных положений, а также анализу основных исторических последствий его принятия.

Улучшение положений дворянства в 18 веке

Во время периода «Дворцовых переворотов» правители регулярно подписывали указы, которые давали дворянству все новые и новые привилегии. Причина - власть принадлежала знатным родам, в том числе и дворянм, которые хотели максимально увеличить собственные привеллегии. Единственное исключение – годы правления Петра 2. Император правил с 1727 года, и было ему тогда всего 11 лет, а умер он в 14. Реального нитереса к политике он не имел. Реальная власть в это время находилась в руках старой боярской аристократии, которая всячески пыталась не допустить усиление роли нового дворянства. Однако уже в 1730-х годах вновь были приняты законы, дающие дворянству дополнительные права. Можно выделить следующие группы указов, которые подготовили Манифест о вольности дворянства:

Усиление контроля помещиков над крестьянами. Этот процесс начался еще в 17 веке, при формировании крепостного права, однако в 1730-е годы помещики получили право судебно-полицейской опеки над крестьянами. Например, в 1736 помещику разрешили самому определять наказание для провинившегося крестьянина, а в 1760 году дворяне могли по собственному желанию отправлять крестьян в Сибирь. Кстати, каждый отправленный в Сибирь крестьянин приравнивался к рекруту, за формирование которых также отвечало дворянство.
Признание прав дворянства на землю и имения. Теперь дворяне могли передавать имение в наследие по своему усмотрению.
Передача дворянам различных монопольных прав, например на винокурение.
Получение прав брать у государства деньги в кредит.

Однако, несмотря на значительные привилегии, дворянство имело одну важную обязанность – проходить военную службу. Но само улучшение их положения в России шло по двум направлениям: расширение полномочий и прав дворян и укрепление крепостничества.

Основные положения Манифеста 1762 года

Император Петр 3 правил меньше года, однако за этот период успел войти в историю благодаря Манифесту о вольностях дворянства, принятому им 18 февраля 1762 года. В содержании этого документа можно выделить основные положения:

Главный пункт – отмена обязанности для дворян нести военную службу. Если раньше эта обязанность было основой при формировании этого сословия, то теперь это ставало добровольным вариантом получения славы, но не знатности. Кроме того, все дворяне, находящиеся на военной службе получали возможность уйти в отставку и вернуться к управлению своим поместьем.
Дворянство получало право на посещение заграницы. Теперь дворянству не требовалось получать специальное разрешение. Однако сохранялась обязанность возвращения на Родину, в противном случае у него забирали имение и земли.
Уменьшился контроль за обучением и воспитанием дворянских детей. До 1762 года дать образование дворянским детям – это было одной из обязанностей дворянина-главы семейства, после Манифеста получать образование стало не обязательным. В результате это привело к печальным последствиям, которые знаменитый писатель Фонвизин описал в произведении «Недоросль». Главный герой, Митрофанушка, яркий представитель поколения дворянства без знаний и образования. В 1780 годы директора шляхетских корпусов жаловались на то, что не принимают в учебные заведения многих детей дворян, так как те не владею грамотой.

Но следует понимать, что эта идея вовсе не революционная и новаторская. Об отмене обязательной службы для дворян говорили начиная с 1750-х годов, поэтому ее авторство не принадлежит Петру 3. Часть историков считает, что основные положения Манифеста были подготовлены еще в годы Елизаветы Петровны.

Также следует отметить, что не все представители дворянского сословия была счастливы этому Манифесту. Не каждый дворянин имел большие поместья и не многие имели в своем подчинении сотни и тысячи крепостных крестья. Часть дворянства – это были знатные, но не богатые люди, для которых жалование за военную службу было единственным существенным источником для суещствования семьи. Для этой категории населения Манифест Петра 3 о вольности дворянства долгое время был в тягость.

Манифест о вольности дворянства - таблица

Дворяне и государственная служба до Манифеста 1762 года

С 14 столетия в России существовала категория «Служилые люди». К ним относились бояре, окольничьи, думные дьяки и дворяне. Они должны были проходить военную службу. За это они получали от государя императора привилегии и земли. Как видим, эта система уходит в средневековье, когда главный феодал (правитель) мог раздавать своим войнам земли и права. Однако после формирования крепостного права в 17 столетии помещики начинают больше внимания уделять управлению поместьем, а значит, пытаются добиться уменьшения срока службы.

На фоне указов периода «Дворцовых переворотов» о дополнительных правах дворянства, в 1736 году был принят новый закон о сроках службы. В этот период императрицей была Анна Иоанновна, которая уменьшила срок обязательной службы до 25 лет. Каждый дворянин при достижении 20 лет должен был пройти государственную службу. Это могла быть не только военная, но иногда и канцелярская служба, а также учеба в военных корпусах. Кроме того, можно было одного из сыновей оставить как управителя в имении.

Любопытным является тот факт, что часто дворяне записывали своих детей в полки в младенческом возрасте, чтобы уже к 30-32 годам они могли уйти в отставку. Этот факт говорит о том, что государство все реже следило за реальным фактом осуществления государственной службы дворянами. Именно поэтому с 1750-х годов увеличилось количество дворянских заявлений на имя государя-императора с предложением ликвидировать обязанность нести военную службу.

Исторические последствия Манифеста

Манифест о вольностях дворянства от 1762 года завершил формирование дворянства как сословия, занимающее особое место в социальной структуре Российской империи. Дворянство было освобождено от самой большой обязанности – нести военную службу. Некоторые государственные деятели говорили, что подобная реформа существенно ослабит Россию в военном плане. Однако выигранная война 1768-1774 с Османской империей символизировала правильность выбранного пути.

После Манифеста 1762 года дворянство сохранило лишь несколько обязанностей: платить подать и поставлять рекрутов. В то же время дворянство получало ряд привилегий, превращаясь в верхушку социальной иерархии российского общества. Именно в это время дворянство стало основной опорой самодержавия в Российской империи. Екатерина 2 в «Жалованой грамоте дворянству» от 1785 года окончательно закрепила все привилегии дворянства.

Таким образом, дворянство как привилегированная социальная группа Российской империи формировалось на протяжении XVIII столетия, особенно после Манифеста Петра 3. Подобное положение дворянского сословия сохранялось вплоть до 1917 года, когда большевики приняли декрет «Об уничтожении сословий и гражданских чинов», что стало концом существования дворянства в России. Таким представляется манифест Петра 3 о вольности дворянства от 18 февраля 1762 года с точки зрения отечественной истории.

Манифест о вольности дворянства 1762 года

Улучшение положений дворянства в 18 веке

Усиление контроля помещиков над крестьянами. Этот процесс начался еще в 17 веке, при формировании крепостного права, однако в 1730-е годы помещики получили право судебно-полицейской опеки над крестьянами. Например, в 1736 помещику разрешили самому определять наказание для провинившегося крестьянина, а в 1760 году дворяне могли по собственному желанию отправлять крестьян в Сибирь. Кстати, каждый отправленный в Сибирь крестьянин приравнивался к рекруту, за формирование которых также отвечало дворянство.

Признание прав дворянства на землю и имения. Теперь дворяне могли передавать имение в наследие по своему усмотрению.

Передача дворянам различных монопольных прав, например на винокурение.

Получение прав брать у государства деньги в кредит.

Основные положения Манифеста 1762 года

Главный пункт – отмена обязанности для дворян нести военную службу. Если раньше эта обязанность было основой при формировании этого сословия, то теперь это ставало добровольным вариантом получения славы, но не знатности. Кроме того, все дворяне, находящиеся на военной службе получали возможность уйти в отставку и вернуться к управлению своим поместьем.

Дворянство получало право на посещение заграницы. Теперь дворянству не требовалось получать специальное разрешение. Однако сохранялась обязанность возвращения на Родину, в противном случае у него забирали имение и земли.

Уменьшился контроль за обучением и воспитанием дворянских детей. До 1762 года дать образование дворянским детям – это было одной из обязанностей дворянина-главы семейства, после Манифеста получать образование стало не обязательным. В результате это привело к печальным последствиям, которые знаменитый писатель Фонвизин описал в произведении «Недоросль». Главный герой, Митрофанушка, яркий представитель поколения дворянства без знаний и образования. В 1780 годы директора шляхетских корпусов жаловались на то, что не принимают в учебные заведения многих детей дворян, так как те не владею грамотой.

Манифест о вольности дворянства - таблица

Дворяне и государственная служба до Манифеста 1762 года

Исторические последствия Манифеста

00:05 — REGNUM Крепостное дворянство

Между вольностью дворян и отменой крепостного права всего 100 лет — и каких! Эпоха дворцовых переворотов, расширение империи, война и мир, перекроенный на Венском конгрессе. Вместе с общеевропейскими процессами внутреннюю трансформацию проходило и само дворянское сословие: от крепостнического мышления до либерального брожения в умах декабристов.

«Не хочу учиться, хочу жениться!» — пожалуй, таковы могли быть первые слова российского дворянства.

Консолидированное сословие с особыми правами, обязанностями, ролью в управлении страной народилось при Петре I. До него царские служилые люди были все же другой, в социальном и правовом плане, общностью.

Государь-абсолютист Петр I укрепил, централизовал власть. Приступил к модернизации страны. Прорубать евроокно сподручнее с опорой на бюрократический аппарат — постоянный, исполнительный, профессиональный. Служба своему сюзерену была обязательной в феодально-сословных странах. Российский император сделал ее неизбежной для всех дворян. Попутно с «закрепощением» на службе, заставив их учиться — для большего КПД.

Тем, кто противился, было установлено наказание в виде налогов и… невозможности вступать в брак. Так что «не хочу учиться — хочу жениться» — не шутка, а суровая правда жизни начала XVIII века. По завершении учебы выдавались специальные документы, «а без таких свидетельствованных писем жениться им не допускать и венечных памятей не давать» .

По первой высший класс наречён был именно шляхетством. «Сословие, образованное Петром Великим из царских чиновных людей, названо польским-немецким словом, — пишет профессор государственного права в Императорском Университете Св. Владимира Александр Романович-Славатинский. — Сначала наименование применяется к рядовым чиновным людям — дворянам и детям боярским, а о царедворцах говорится отдельно… Название целого сословия дворянством устанавливается уже во второй половине 18-го столетия».

Термин «гражданская служба» впервые появляется в указе 1714 года, дополнявшем указ «О единонаследии». До того это были так — «временные дела да посылки». За солидное занятие и вовсе признавалась только военная служба.

Гарантированное трудоустройство радовало далеко не всех службообязанных. В работе «Дворянство в России. От начала XVIII до отмены крепостного права» мы встречаем множество примеров отношения сословия к своему положению как крепостному, кабальному. Автор сочинения — живший в XIX веке юрист Романович-Славатинский — и сам еще придерживался схожей точки зрения. Расширение прав в екатерининскую эпоху он приветствует словами «во первый раз в нашем обществе появляется лицо, а не холоп» . Хотя сама императрица удивлялась такому подходу дворянства: «Разве вы были крепостные и вас продавали доныне?»

Скорее, здесь уместно говорить не о подобии тягловой повинности, но о признаке абсолютистской власти. Главное лицо — самодержец. Даже не первый среди равных, а помазанник Божий, носитель сакральной власти. Остальные — его подданные. И естественно, никто тому же Петру I (или, вернее, особенно Петру I) слова поперёк сказать не дерзнул бы. Все больше с подобострастием: «Ваше Императорское Величество…» Мало того, привилегированные сословия свой статус и финансовые привилегии получили не «за красивый герб», а по итогам «общественно-трудового договора» — взамен несения службы на императора во благо Отечества.

Как писал граф Михаил Воронцов Елизавете Петровне: «Мы все верные ваши рабы без милости и награждения вашего императорского величества прожить не можем. И я не единого дома фамилии в государстве не знаю, который бы собственно без награждения монаршеских щедрот себя содержал».

Дворяне учились, служили, выслуживались и сидели по домам. Так как даже если кому и хотелось в зарубежный вояж — отбыть разрешалось только для окончания обучения с непременным после того возвращением на родину. Из «горящих путевок», пожалуй, только война и Великое посольство.

Специализированной сословной повинностью являлось раболепное исполнение императорской воли — например, идти туда, куда послали. По такой «концепции» строилась и Северная столица.

«Петр Великий объявил 1000 шляхетских домов, что по окончании шведской войны они будут переведены в Санкт-Петербург». Были составлены списки вынужденных переселенцев. Строительство велось по разнарядке: требования к зданиям определялись числом крестьянских дворов. Но вот незадача — отсутствие бурного энтузиазма у переезжающих. Для большей мотивации постановили: «ежели чей дом не будет отделан, у тех отписать в казну половину их деревень».

Дворян по табели считали: в 1722 году была обнародована «Табель о рангах», которая окончательно определила преимущество чина перед породой (родовитостью). «И свела в одну общественную группу людей знатного происхождения, богатого состояния и потомство мелких, небогатых чиновников и офицеров» . Вся государственная служба разделялась на воинскую, статскую и придворную, и в каждом таком разряде установлялась лестница из 14 ступеней.

Даже места при богослужениях и придворных церемониях отныне обуславливались рангом. Статус мужей определял статус их жен. Тем же основаниям соответствовал наряд, экипаж и даже число служителей. Иностранный наблюдатель говорил о тех временах: «В России нет джентльменов, но есть майоры, капитаны, асессоры и регистраторы» .

Дитя с отменным аппетитом

Расширение прав дворянства как господствующего сословия привело к усилению крепостного гнёта.

Менялся «долг в обмен на продовольствие». В результате сложились такие зависимые сословия: привилегированное, зависимое от воли государя и несущее службу, и крестьянство, обеспечивающее нужды дворянства.

Альтернативных возможностей получения финансовых благ сжатыми темпами тогда, собственно, не было. Эффективность ведения сельского хозяйства в нравы не вошла, то же с предпринимательством. Ресурсы умножались не интенсивно, а экстенсивно. Ключевой индикатор богатства — не финансовые активы, а количество крепостных и земель. Введённое до того денежное содержание дворянину-«бюджетнику» широко жить не позволяло. Приходилось выбирать военную карьеру или «служить на гражданке», добиваясь расположения первого лица и «премирования». Так, екатерининский приближенный князь Григорий Потемкин лишь за два года получил 37 тысяч душ — целый уездный город.

«Владение крепостными людьми начало терять государственный характер и приобретать характер гражданский» — выведено в книге «Дворянство в России. От начала XVIII до отмены крепостного права», — «Петр Великий, при котором прекратилась поместная раздача и началось пожалование населенных имений, жалует уже не чети пашни и копны сенокоса, но крестьянские дворы. При преемниках, с установлений ревизий и подушной подати, жалуются уже крестьянские души…

Дворянство еще не пользуется свободой от телесных наказаний. Не только не имеет участия в местном суде и управлении, но даже… владение крепостными людьми только начинает к нему приурочиваться».

«Приурочивались» крестьяне постепенно, становясь со временем бонусом к землям и имениям привилегированного сословия. Изначально же владение это обусловливалось государственной службой, т. е. распоряжаться поместьем и крепостными как своей собственностью мог только служащий или находящийся в законной отставке дворянин. Кроме того, практически владели крестьянами не только дворянские фамилии, но и представители других сословий. Впоследствии, вернее, в несколько попыток и десятилетий, эту привилегию постараются замкнуть исключительно на потомственных дворян. Как и крестьян на дворян — без привязки, состоят ли они на службе или ведут праздный образ жизни.

Отрочество

Шляхетство, объединившись в своего рода группу или корпорацию, подрастало и трансформировалось. Внешне — отгородившись забором из образа жизни, нравов и прав — оно обособляется от прочего мира, «начинает относиться к народу как высшая каста к низшей» . Трансформации внутри приведут к будущему его переименованию и расслоению на дворянство высшее (аристократию), среднее и низшее.

Вскоре у нового класса начинают резаться зубки. Сосредоточив в своих руках землю, имея в своём распоряжении труд крестьян, дворянство почувствовало себя крупной общественной и политической силой, нo уже не столько служилой, сколько землевладельческой. Оно начинает стремиться к освобождению себя от обязательной службы государству, но при сохранении всех тех прав, какими правительство думало обеспечить трудоспособность шляхетства.

Смирение или же бартер, молчаливый саботаж — способов «откосить» от государевой службы до введения «увольнительной» было изобретено предостаточно. О таких примерах писал первый экономист-теоретик, современник Петра I родом из крестьян Иван Посошков, автор «Книги о скудости и богатстве (опубликована только в 1842-ом)»: «…В Устрицом стану есть дворянин, уже состарился, а на службе ни на какой и одною ногой не бывал. Одних дарами угобзить, а кого дарами угобзить не может, то притворить себе тяжкую болезнь, или возложит на себя юродство, и в озере по бороде попустит…» А дворянин Тимирязев из Алексеевского уезда под своим именем отправил на службу человека своего.

Известно и о других распространенных приемах: запись в купечество, поступление в дворовые к помещикам, переход из одного города в другой, «чтобы только утаить свое дворянское звание», и «отсрочка» по причине учебы («так, например, в 1715 году в Славяно-латинскую академию для этой цели записалось 180, по другому источнику — 280 человек»).

Отлынивали от службы также и царедворцы. «Для бедных дворян, конечно, труднее было съехать со службы, чем для богатых» — как подметил Посошков, все правители дворянского чина людям своего уровня помогали и не смели им и слова воспретительного сказать, «и власть имут и дерзновение только над самыми маломочными людьми» .

Сменив молочные зубы на коренные, дворянство заговаривает о необходимости сократить срок службы, отрывающей от дома и хозяйства. Происходит это не сразу — только после смерти Петра Великого.

Шаг за шагом, но процесс пошел. При Анне Иоанновне срок обязательной службы был ограничен 25 годами.

При Елизавете Петровне для комфортной службы и ускорения карьеры развивается еще прежде появившийся обычай записывать детей 2−3 лет в полки, в которых их последовательно производили в субалтерные чины, пока, с достижением совершеннолетия и получением крупного чина, они не поступали на действительную полковую службу.

В 1762 году высшее сословие получает официальную свободу от службы. И поступает в первый класс — привилегированный.

Екатерина II в своих Записках так писала о событиях того утра, 17 января 1762 года: «По прошествии трех недель по кончине Государыни я пошла к телу для панихиды. Идучи чрез переднюю, нашла тут князя Михаила Дашкова плачущего и вне себя от радости, и, прибежав ко мне, говорил: «Государь достоин, дабы ему воздвигнуть статую золотую; он всему дворянству дал вольность», и с тем едет в Сенат, чтоб там объявить. Я ему сказала: «Разве вы были крепостные и вас продавали доныне?» В чем же эта вольность?.. Воронцов и генерал-прокурор думали великое дело делать, доложа Государю, дабы дать волю дворянству, а в самом деле выпросили не что иное, кроме того, чтоб всяк был волен служить и не служить… У всех дворян велика была радость о данном дозволении служить или не служить, и на тот час совершенно позабыли, что предки их службою приобрели почести и имение, которым пользуются».

Вольность

Соизволение Петра III о даровании вольности дворянам было объявлено в Сенате 17 января 1762 года. Спустя почти месяц, 18 февраля, появляется сам документ «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» (традиционное краткое название — Манифест о вольности дворянству):

«Благородные мысли, — говорилось в Манифесте, — вкоренили в сердцах истинных России патриотов беспредельную к Нам верность и любовь, великое усердие и отменную в службе Нашей ревность, а потому и не находим Мы той необходимости в принуждении к службе, какая до сего времени потребна была».

Дворяне освобождались от обязательной службы. Состоящие в чине могли выходить в отставку на определенных условиях. Переходящие в отставку «от всех дел» или из военной службы в статскую — повышались одним рангом при определенной выслуге (год и три года, соответственно). Зарубежный вояж теперь стал возможен для вышедших в отставку. Дозволено было даже служить другим монархам «с таковым обязательством, что когда нужда востребует, то б находящиеся дворяне вне государства нашего явились в свое Отечество… со всевозможною скоростью волю нашу исполнить под штрафом секвестра его имения» .

Дворяне приняли Манифест Петра III с восторгом. Сенат в полном своем составе отправился к императору с просьбой о разрешении соорудить ему золотую статую. Московское дворянство просило у сенаторов дозволении «для принесения нижайшего и рабского всеподданнейшего своего его величеству благодарения» . Были сочинены оды, например, «в знак благодарности за беспримерное и милосердное пожалование вольностью российских дворян» .

Очевидец Болотов в своих Записках пишет: «Все вспрыгались почти от радости и, благодаря государя, благословили ту минуту, в которую угодно было ему подписать указ сей… До сего времени всероссийское дворянство было связано по рукам и ногам; оно обязано было всеминуемо служить; и детей их…»

Интересно характеризует журнал «Живописец» воззрения уездного дворянства: «…Да, черт ли это слыхал, прости Господи, какая же это вольность? Дали вольность, а ничего нельзя с этою вольностью сделать; нельзя у соседа и земли отнять… Нынче только и воли, что можно выйти из службы, да ехать за море. А из службы тогда хоть и нельзя было выйти, да были на это лекари: отнесешь им в бумажке барашка, да судье другому, так и оставят за болезнями».

Почему элиты хотели вольностей — понять можно. Почему Петр III, нуждавшийся в их лояльности, пошел на это — тоже можно объяснить. В теории. Но вот сослаться на источники при этом сложнее: так как никто при составлении документа «подсвечник не держал», существует множество версий о причинах принятия документа, авторах идеи и составителях самого текста.

По словам историка Михаила Киселева, загадочность Манифеста объясняется тем, что до сих пор не обнаружены подготовительные черновые материалы, достоверно связанные с его созданием.

Этот вопрос изучали Георгий Вернадский, Николай Рубинштейн, Сергей Польский. Есть мнение, что вольность дворянства служить или нет обсуждалась еще в конце царствования Елизаветы Петровны, а не стала озарением Петра III или его приближенных. Но, мол, тогда противником вольностей мог выступить фаворит императрицы Иван Шувалов.

Автором и оформителем прожекта часто называют графа Романа Воронцова — главу Уложенной комиссии, где еще при живой дщери Петра обсуждалась глава о дворянах и их преимуществе части III проекта Уложения. Граф, будучи отцом фаворитки императора Елизаветы, при воцарении Петра III активно участвовал в разработке документа. Был пожалован в генерал-аншефы. Интересно, что дочерью Воронцова была и Екатерина Дашкова — сподвижница Екатерины II и представитель противоположного политического лагеря.

Другая версия происхождения Манифеста приписывает идею самому Петру III. Учитель, а впоследствии библиотекарь вел. кн. Петра Федоровича Якоб Штелин в своих записках сообщал: «Самое замечательное дело, которое совершил он (Петр III) в первые дни правления, есть уничтожение Тайной канцелярии и дарование русскому дворянству свободы служить или не служить, выезжать из государства и проч. Об этих двух главных предметах и о веротерпимости часто говорил он, будучи великим князем».

От момента объявления воли Петра III в Сенате до подписания официально оформленного документа прошел почти месяц.

В итоговой версии оказались не только вольности, но и фактически ограничения — сохранение некоторых элементов обязательной службы для дворянства. В частности, право монарха призвать дворянина обратно на службу; запрет военнослужащим покидать службу во время военной кампании и за три месяца до нее; оставление при Сенате и онаго конторе в губерниях по несколько человек из отставных дворян; условие, что дворяне из нижних чинов меньше обер-офицера могли получить отставку только по прошествии 12 лет службы; контроль, с 12-летнего возраста, образования дворянских детей и введение обязательного образования для тех из них, за кем не более тысячи душ крестьян — (обучать их предполагалось в Шляхетском кадетском корпусе).

Кроме того, Манифест о вольности дворянству содержал весьма интересное и назидательное завершение: «Мы надеемся, что все благородное российское дворянство… побуждены будут не удаляться… Ибо все те, кои никакой и нигде службы не имели… тех мы, яко суще нерадивых о добре общем, презирать и уничтожать, всем нашим верноподданным и истинным сынам Отечества повелеваем…»

Ложка ограничений вольностей праздника не испортила, но осадочек, как говорится, остался. О том пишет австрийский дипломат Мерси Аржанто: «Всеобщая радость русского дворянства по поводу дарованных в будущем льгот сильно уменьшилась от тех затруднений, которые встретились при потребовавшемся подробном разъяснении главного манифеста».

Муж и жена, а вольность одна

Екатерине II от поверженного супруга достался резонансный, но неоднозначный документ. В самом начале правления о манифесте как будто подзабыли. Но осенью 1762 года Екатерина Алексеевна написала графу Никите Панину: «Я запамятовала давеча Вам сказать, что не много роптания меж дворянства о неконфирмации их вольности и надлежит о том не позабыть приступ сделать» . Опустив подробности деятельности созданной комиссии, мнения историков о том саботировались или же выполнялись при Екатерине положения манифеста 1762 года («реализовались в практике Сената и делопроизводстве Герольдмейстерской конторы» ) можно заключить, что юридический документ, который точно подтверждал курс на вольность и расширил права дворянства, появился только в 1785 году.

«Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» свела воедино и закрепила все его привилегии, предоставив существенные льготы в сравнении с другими.

«Во первый раз в нашем обществе появляется лицо, а не холоп — человек, которого без суда нельзя подвергнуть никакому наказанию, которого и суд не может подвергнуть наказанию телесному; которого без суда нельзя лишить имущества», — пишет Романович-Славатинский.

Личные преимущества дворянства перед другими сословиями, кроме, собственно, подтверждения свободы от обязательной службы, включали: свободу от телесных наказаний, в том числе для дворян низших чинов, от уплаты податей и постоя войск, право поземельной собственности и другие имущественные права, право на занятие промыслами и некоторыми торговыми операциями, защиту дворянского достоинства и отмену конфискации дворянских имений. Впервые предоставлялось право организации дворянских собраний в губерниях и уездах. Но важнейшим личным правом дворянства — дворянским по преимуществу — было владение крепостными.

«Императрица окончательно доделывает сословие, превращает его в привилегированное и благородное, которому на правах полной частной собственности принадлежат крепостные крестьяне».

«Если хочешь быть красивым — поступай в гусары» (К. Прутков)

Справедливости ради нужно отметить, что государственная служба фактически, а не юридически, так и осталась обязательной. И дело не только в идеях дворянского служения или амбициях, что манили в золотую клетку государевой службы.

Официальной позицией «партии и правительства» свобода от обязанностей не поощрялась. Екатерина II, прочитав в показаниях арестованного Новикова, что, прослужив всего шесть лет, он вышел в отставку 24 лет от роду поручиком, раздраженно писала: «Можно сказать, что нигде не служил, и в отставку пошел молодой человек, следовательно, не исполнил долгу служением ни государю, ни государству» . Так что не все отправлялись в свои имения «в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов». Аппарат работал. Система исправно воспроизводилась.

Самой престижной считалась военная карьера. Гражданской службой благородные поначалу брезговали. Ситуацию долгое время ничто не могло переломить. «На 20 каких-нибудь премьер‑ и секунд-майоров, капитанов, вахмистров, сержантов, капралов и солдат, едва-едва встретится один титулярный советник или коллежский асессор» . Как писал культуролог Юрий Лотман, военное поприще и в пушкинское время представлялось настолько естественным для дворянина, что отсутствие этой черты в биографии должно было иметь какое-либо специальное объяснение, например, болезнь или физический недостаток. Большинство штатских чиновников или не служащих дворян имели в своей биографии хотя бы краткий период, когда они носили военный мундир. Достаточно обратить внимание на окружение Александра Пушкина, чтобы убедиться — лишь единицы никогда не носили формы.

Как на гражданской, так и на военной службе (где людям неблагородных сословий с переменным успехом возможно было делать карьеру) дворяне пользовались преимуществами. В конце XVIII века прослуживший три года дворянин мог получить чин, для которого недворянину нужно было «тянуть солдатскую лямку» 12 лет при отменных способностях, заслугах и при том будучи «небезобразным». Рядовыми, до производства в унтер-офицерский чин, дворяне должны были служить три месяца, а недворяне могли быть представлены в унтер-офицеры только через четыре года службы.

Трудный возраст

Внешне вполне сформировавшееся сословие продолжает внутренние поиски себя, своей идентичности. Наступает «трудный» переходный возраст. Взгляды дворянства порой расходятся с точкой зрения «старших»: «Петр III освободил от обязательной службы, Павел I считал нужным возвратиться к ней; Екатерина II освободила от телесных наказаний, Павел I начал подвергать им; Федор Иоаннович даровал крепостных крестьян, Александр II отнял их…»

Но в XIX веке начались еще и внутренние ценностные брожения в головах, салонах и на площадях.

Удовлетворив базовые материальные потребности, читавшие либеральных авторов, что называется, в оригинале, элиты менялись содержательно. Далеко не все, медленно (возможно, слишком осторожно и медленно), но думали смелее, по моде столетия. Наступающий девятнадцатый век стал временем социальной, правовой, интеллектуальной, институциональной, экономической перестройки в рамках всего европейского континента. Начинают формироваться основные институты современного общества: гражданское общество, социальная защищенность и социальное равенство, демократия и массовая культура.

От своих прадедов поколение рубежа XVIII—XIX веков отличалось либеральностью. За сравнительно короткий период был пройден путь от светских салонов и университетских кружков к политическим союзам и партиям, которые, претендуя на активное участие в деятельности институтов власти, вступали в неминуемый конфликт с правительством.

Появлялось время и тренд на общественные занятия и творчество. Развивалась поэзия и литература на русском языке. «Они подымают и звание людей пера. Несмотря на военный дух правительственной системы императора Николая (I), мирные занятия гражданского чиновника начинают пользоваться большим почетом в обществе, и люди пера начинают даже брать верх над людьми меча».

«…Взгляд на гражданскую службу как на профессию весьма почтенную переменяется только теми дворянскими поколениями, которые прошли через университеты.

Эти дворянские университетские поколения, enfants terribles своего сословия, вносят в него протест против привилегии, требования уравнения в правах общественных классов».

Не пытаясь ужать крайне обширный и дискуссионный вопрос о причинах и симптомах фатальных событий, приведем цитату того же Романовича-Славатинского: «Дворянство в настоящее время переживает свой кризис» . Вывод этот, напомню, содержится в книге 1870 года!

Вслед ему летит тогда еще риторический вопрос: «В чем будет заключаться это новое положение дворянства? » Но сам же находит ответ: «…Жизнь ответит на этот вопрос и разрешит его сообразно своим роковым требованиям» .

Революция

отшвырнула

рушащееся

оплакивал тысячью родов,

ибо знает:

новый грядет архитектор —

иллюминаторы завтрашних городов.

нерушимо,

Эй, двадцатилетние!

Взываем к вам.

Так на протяжении 30 лет (1730 - 1760 гг.) потомственное дворянство приобрело ряд выгод и преимуществ по душевому и земельному владению, именно: 1) укрепление недвижимых имуществ на вотчинном праве со свободным ими распоряжением, 2) сословную монополию крепостного права, 3) расширение судебно-полицейской власти помещика над крепостными до тягчайших уголовных наказаний, 4) право безземельной продажи крепостных, не исключая крестьян, 5) упрощенный порядок сыска беглых, 6) дешевый государственный кредит под залог недвижимых имуществ. Все эти преимущества сводились к резкому юридическому обособлению и нравственному отчуждению потомственного дворянства от прочих классов общества. В то же время постепенно облегчалась служебная повинность дворянства дарованием права поступать в военную службу прямо офицерами по образовательному цензу и установлением срока обязательной службы. Эти имущественные права и служебные льготы были увенчаны освобождением дворянства от обязательной службы. В патриотическое царствование Елизаветы около престола стояли русские люди потомственно-дворянского и казачьего происхождения, которые не разделяли боярских замыслов 1730 г., но ревниво оберегали интересы сословия, в котором родились или приютились как приемыши. В кругу этих людей росла зачавшаяся в испуганной дворянским холопством голове князя Д. М. Голицына мысль об окончательном освобождении дворянства от обязательной службы. Вращаясь в кругу этих людей, племянник Елизаветы, голштинский принц, назначенный ею в наследники престола, мог усвоить себе эту патриотическую идею еще при жизни тетки. По вступлении его на престол под именем Петра III люди этого кружка - Роман Воронцов, отец его фаворитки, и другие национал-либералы немолчно «вытверживали» ему, по выражению современника, об освобождении дворян от службы. Это желание было исполнено манифестом 18 февраля 1762 г. о пожаловании «всему российскому благородному дворянству вольности и свободы». Вот содержание этого семинарски-напыщенного и канцелярски-безграмотного акта. Все дворяне, состоящие на какой-либо службе, могут ее продолжать, сколь долго пожелают; только военные не могут просить об отставке во время кампании или за три месяца до нее. Неслужащий дворянин может отъехать в другие европейские государства, даже поступить на службу к другим европейским государям и по возвращении в отечество быть принят с выслуженным за границей чином; только «когда нужда востребует», всякий обязан по призыву правительства немедленно возвратиться из-за границы. Сохранялось право власти призывать дворян на службу, когда «особливая надобность востребует». Не была снята и учебная повинность: дворянам предоставлялось обучать своих детей в русских школах, или в других европейских державах, или же дома со строгим подтверждением, «чтоб никто не дерзал без учения пристойных благородному дворянству наук детей своих воспитывать под тяжким нашим гневом». Манифест давал сословию косвенное, но суровое побуждение к службе: выражая надежду, что дворянство, не укрываясь от службы, будет честно ее продолжать, дворян, нигде не служивших и детей своих на пользу отечества ничему не обучивших, манифест повелевал всем истинным сынам отечества, «яко нерадивых о добре общем, презирать и уничижать, ко двору не принимать и в публичных собраниях не терпеть». Нетрудно понять основную мысль манифеста: повинность, требуемую законом, он хотел превратить в требование государственной благопристойности, общественной совести, неисполнение которого наказуется общественным мнением. Но по логическому развитию этой мысли в манифесте выходит, что он предоставлял дворянину право быть бесчестным человеком, только с некоторыми придворными и общественными лишениями. Снимая с сословия вековую повинность, спутавшуюся с целым миром разнообразных интересов, манифест не давал никаких обдуманных практических указаний о порядке его исполнения и о последствиях, из него вытекающих. Легко понять, как встретило сословие эту новую милость. Современник Болотов в своих любопытнейших записках замечает: «Не могу изобразить, какое неописанное удовольствие произвела сия бумажка в сердцах всех дворян нашего любезного отечества; все почти вспрыгались от радости и, благодаря государя, благословляли ту минуту, в которую ему угодно было подписать сей указ». Один из поэтов того времени, дворянин Ржевский, написал по этому случаю оду, в которой говорил про императора, что он России вольность дал и дал ей благоденство.

ТРЕТЬЕ КРЕПОСТНОЕ ПРАВО. Манифест 18 февраля, снимая с дворянства обязательную службу, ни слова не говорит о дворянском крепостном праве, вытекшем из нее как из своего источника. По требованию исторической логики или общественной справедливости на другой день, 19 февраля, должна была бы последовать отмена крепостного права; она и последовала на другой день, только спустя 99 лет. Такой законодательной аномалией завершился юридически несообразный процесс в государственном положении дворянства: по мере облегчения служебных обязанностей сословия расширялись его владельческие права, на этих обязанностях основанные. Закон вводил крепостное право в третью фазу его развития, подготовлявшуюся с первой ревизии: личное договорное обязательство крестьянина по соглашению с землевладельцем до Уложения, в эпоху Уложения превращенное в потомственную государственную повинность крестьян на частновладельческой земле для поддержания служебной годности военно-служилого класса, крепостная неволя с отменой обязательной службы дворянства получила формацию, трудно поддающуюся правовому определению. Она утратила свое политическое оправдание, стала следствием, лишившимся своей причины, фактом, отработанным историей. В этой фазе права крепостная неволя получила довольно запутанный юридический и хозяйственный состав. Вместе с другими податными классами крепостные платили государству в виде подушной подати контрибуцию на содержание войска. Гораздо большая часть крепостного труда в виде денежного оброка, барщины и натуральных поборов шла в пользу владельцев. Эта часть слагалась из двух только мысленно различимых долей: 1) из арендной платы за земельный надел, которую крестьянин платил бы, если бы и не был крепостным, и за хозяйственную подмогу и 2) из контрибуционного специально крепостного налога на содержание владельца, обязанного службой, требовавшей особых расходов. Судебно-полицейские полномочия служили помещику вспомогательными средствами для исправного исполнения обязанностей, возложенных на него еще до отмены обязательной службы, именно сбора с крепостных подушной подати и хозяйственной им подмоги в случае неурожая. Даруя вольность дворянству, перенося дело с военно-политической на фискально-полицейскую почву, государство и дворянство поделили между собой крепостного: государство уступало сословию свои права на личность и труд крепостного за обязательство платить за него подушную подать и опекать его хозяйство, насколько это нужно было для поддержания производительности земли, как финансового источника, «дабы земля праздна не лежала», по выражению указа 1734 г. Такие же права и поручения даны были управляющим дворцовых и церковных крепостных крестьян. Таким образом, около 4 900 тысяч крепостных, составлявших не менее 73% всего податного населения по второй ревизии (1740-х годов), отдано было в хозяйственное и судебно-полицейское распоряжение частных лиц и учреждений из-за ежегодного платежа 3 425 тысяч рублей. Независимо от возможных юридических определений на практике такая фискальная операция очень походила на сословный наследственный откуп с превращением личности и труда крепостного человека в доходную регалию. Потому крепостное право этого третьего образования можно назвать откупным или фискально-полицейским , в отличие от двух предшествовавших, лично-договорного и наследственного военно-служилого. Церковные земли с крестьянами вскоре были секуляризованы. Характер третьего крепостного права вполне и ярко обнаружился на помещичьих землях, на которых по второй ревизии числилось до 3 1/2 миллионов крепостных душ, что составляло более половины, именно 54%, сельского населения империи. В этом праве еще меньше правомерности, чем в прежних. Закон и практика, т. е. попустительство властей, стерли и те слабые обеспечения личности и труда крепостного, какие пощадило Уложение, и прибавили новые злоупотребления к прежним. Произвольные перемещения крестьян, пожалования населенных имений даже по выбору жалуемых, массовое закрепощение из подушного оклада непристроенных людей, бродяг, безместных церковников и т. п., смешение крестьянской пашни с барской в первую ревизию, переложившую налог с земли на души, чем была крайне затруднена нормировка земельного наделения крестьян и их повинностей, напротив, облегчено обезземеление крестьян посредством расширения барской запашки, наконец, допущение безземельной продажи крестьян в розницу - все это давало совершенно превратное направление крепостному вопросу. В XVII в. землевладельцы стремились сажать дворовых людей на пашню в крестьяне, мешая виды неволи. Первая ревизия закрепила это смешение, зачислив всех неподатных холопов в подушный оклад наравне с крестьянами. Пользуясь этим смешением, рассчитанным на усиление, а не на порабощение народного труда, после Петра правительство и дворянство стали превращать крепостное крестьянство в податное холопство. Образовался худший вид крепостной неволи, какой знала Европа, - прикрепление не к земле, как было на Западе, даже не к состоянию, как было у нас в эпоху Уложения, а к лицу владельца, т. е. к чистому произволу. Так, в то время, когда наше крепостное право лишилось исторического оправдания, - в это именно время у нас началось усиленное его укрепление. Оно шло с обеих сторон - правительственной и дворянской. Правительство, прежде взыскательное к дворянам, как обязанным своим слугам, теперь старалось щадить их, как своих вольных агентов, командированных в их же деревни для поддержания порядка. Одно сопоставление вскрывает перелом в дворянских понятиях, совершившийся на протяжении 70 - 80 лет. В правление царевны Софьи князь В. В. Голицын находил возможным освободить крестьян законным путем с уступкой им обрабатываемых ими земель. Родич его князь Д. А. Голицын, приятель Вольтера, задумал подать первый пример к освобождению крестьян с дарованием им собственности. Свободомыслящего князя поняли так, будто он настаивал на уступке крестьянам земель, которые они обрабатывали. В 1770 г. князь обидчиво писал в свое оправдание, что подобная нелепость никогда не приходила ему в голову: «Земли принадлежат нам; было бы вопиющей несправедливостью отнять их у нас». Под дарованием собственности крестьянам он разумел только личное их освобождение, т. е. «собственность их на свою личность», право на движимость и дозволение приобретать землю тем, кто может. Очевидно, указ 1731 г., пожаловавший бывшие поместья в вотчины, изменил взгляд помещиков на свои земли, а манифест 18 февраля 1762 г. укрепил этот измененный взгляд. Прежде из своего полкового или канцелярского далека помещик знал, что его земля - ограниченное, стесненное, условное владение. Обязательная служба, сходя с дворянских плеч, уносила с собой и память о происхождении и значении крепостного права. Гнездясь в своей усадьбе со своими судебно-полицейскими полномочиями, среди бесконтрольной практики власти, он привыкал видеть во владеемом поместье свою государственную территорию, а в его населении своих «подданных», как и учили его называть своих крепостных правительственные акты. Правительство могло рассчитывать, что собственный интерес заставит помещика заботиться о своих крестьянах, об их хозяйстве, чтобы поддержать их платежную способность, ослабление которой больно било бы самого помещика, как ответственного податного плательщика за своих крепостных. Подготовлен ли он службой к сельскому хозяйству - этот вопрос, по-видимому, мало тревожил правительство, хотя в 1730 г. среди самих дворян высказывалось опасение, что «подлое шляхетство», низшее дворянство, которого считалось больше 50 тысяч, распущенное из армии по домам, все равно трудами своими от земли питать себя не привыкнет, а в большинстве разбоями и грабежами промышлять станет да воровские пристани у себя в домах держать будет.

Комплектование состава государственного аппарата по Штатам 1763 г. происходило в условиях действия Манифеста «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству»41. Освобождение дворян от обязательной государственной службы, ознаменовавшее недолгое правление Петра III, положило начало новому этапу политики правительства в вопросе формирования бюрократии.

Уже в 1762 г. многие дворяне, находящиеся на службе, поспешили воспользоваться дарованной свободой и выйти в отставку. «Не могу изобразить, какое неописанное удовольствие произвела сия бумажка в сердцах всех дворян нашего любезного отечества, - писал в своих «Записках» А.Т. Болотов. - Все вспрыгались почти от радости и, благодаря государя, благословляли ту минуту, в которую угодно было ему подписать указ сей. Но было чему и радоваться»42. Однако многие из них после выхода в отставку были вынуждены вновь поступать на службу, теперь уже гражданскую.

В 1762 г. число отставных военных, желающих поступить на гражданскую службу, было больше, чем свободных мест, поэтому законодателям пришлось ввести новый порядок их назначения. Герольдмейстерской конторе предписывалось составить общий список соискателей гражданских мест, а их самих отпускать по домам до появления вакансий. Этот указ Петра III был подтвержден Екатериной II с объяснением необходимости принятия такого решения. «Штаб- и обер-офицеры при отставке от воинской службы, - отмечалось в указе 24 октября 1762 г., - назначаются к статским делам и присылаются в Герольдию, которых в каждый год бывает число великое, так что и мест к определению их

42 Болотов А.Т. Записки. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для потомков. Т. 2. 1760-1771. М., 1871. Стб. 131-132.

не достает.., а как оным, по множеству их, скорого к местам определения получить не можно, то они претерпевают огорчения, а многие, проживаясь... лишаются пропитания...»43 Как следует из указа, принятого в первый год действия Манифеста, желающих стать чиновниками среди отставных офицеров было много и в предыдущие годы.

По подсчетам И.В. Фаизовой, в 1762-1771 гг., т.е. в течение первых десяти лет действия этого закона, ушли в отставку 6590 военных; из них 20% поступило на гражданскую службу (1330 чел.). Свыше половины отставных военных устраивались на места, состоявшие в IX (23%) и VIII (28%) классах «Табели о рангах»; остальные занимали высшие (18%) или низшие (30%) ступени этой лестницы и совсем незначительное их число (1%) поступало на должности, не включенные в «Табель»44.

Следует, однако, признать, что число поступивших на гражданскую службу в течение 10 лет выглядит довольно скромно. Очевидно, что многолетние очереди в ожидании вакансий объяснялись дефицитом тех мест, которые были традиционно дворянскими. Отставных офицеров особенно привлекали должности в губернской и уездной администрации. Хотя, например, в Сибири введение Манифеста 1762г. не решило кадровую проблему с классными чиновниками45. Освобождение дворян от обязательной службы тем более не решало проблему канцелярских кадров, так как дворяне на эти должности просто не шли. Именно по этой причине правительство было вынуждено открыть разночинцам более широкий доступ к классным канцелярским местам. Но приказных по-прежнему не хватало, так же, как и опытных секретарей.

И.В. Фаизовой удалось составить социальный портрет отставного военного, ставшего чиновником в 1760-е-1770-е гг. Это опытный офицер в возрасте 39 лет (старше 65 лет был 1%) с более чем 20-летним стажем военной службы. Малообеспеченный (из них свыше 70% не имели крестьян) и не отличавшийся высокой степенью образованности («читать и писать умею и арифметику знаю»)46. В совокупности эти черты обеспечивали

44 Фаизова И.В. «Манифест о вольности» и служба дворянства в XVIII в. М., 1999. С. 129-130.

45 Акишин М.О. Российский абсолютизм и управление Сибири XVIII века. С. 269.

46 Фаизова И.В. Указ. соч. С. 131-132.

чиновникам из бывших военных активную и продолжительную деятельность на новом поприще, хотя и не гарантировали ее честное и беспорочное исполнение.

Вышедшие в отставку офицеры претендовали на занятие классных мест, предпочитая должности высших и средних рангов. Что же касается многочисленных канцелярий, то главным источником комплектования их состава оставались разночинцы и дети приказных. В конечном итоге правительству пришлось отказаться от мысли воспитать из дворян чиновников-профессионалов и переориентироваться на недворянские слои населения.

В 1760-е гг. был открыт доступ в гражданскую службу представителям всех сословий, кроме податных, что свидетельствовало о новом направлении политики правительства в вопросе формирования бюрократии.